Взаимопомощь на трассе: как запрашивать по рации, как подготовиться, кому помогать. Про Севера...

Часто по рации можно услышать такую горечь и обиду от моих коллег, что нету той взаимовыручки, нету того дружеского огонька, как это было, раньше, что всё изменилось, что всё плохо.
Но я себе позволю не согласиться. По-моему всё не настолько уж плохо, как это обрисовывают.

У меня периодически возникают такие ситуации, когда человек просит о помощи. И конечно же ему, если можешь, чем-то обязательно поможешь.
И то же самое — со мной. У меня было пару-тройку случаев серьёзных, когда мне нужна была помощь в дороге, и мне точно так же сразу же и без проблем помогали.
Ну как сразу же?

Буквально, наверное, года три назад у меня произошла неприятная история. У меня, значит, оборвало шестерню газораспределительного механизма. В общем, мотор заглох.
На обочину съехал, как вот здесь сейчас, поднял кабину, посмотрел, покрутил, повертел, понюхал, послушал. Понятно: встреча клапанов, поломка коромысел, ну, в общем, весь букет, как говорится. То есть всё: мотор на ремонт. Катастрофического, конечно, ничего в этом нету, но тем не менее — попадос есть попадос.
Я достал — у меня есть специальный канат — вытащил канат, пристегнул к фаркопу к переднему, шланг подкачки достал, приготовил всё, то есть подключил к своей системе к воздушной, сел машину.
Я по рации, наверное, кричал минут пятнадцать — не больше.

Ну, во-первых, когда ты кричишь по рации, тебя слышат в определённом радиусе люди, которые едут и в одном, и в другом направлении. Прежде всего нужно обозначить, где ты есть, в каком ты направлении стоишь.
Второй нюанс: когда кто-то приближается и вдруг услышал — ну вот как у меня сейчас шумодав завёрнут — я услышу только буквально вот рядом кого-то. Естественно, что люди проезжают — многие не успевают осознать, сообразить, решить, принять решение — нужно ему это, не нужно, — может он помочь, не может. Не обязательно же ведь человек не хочет. Может у него нет возможности, либо зацепить не за что, либо машине мощности не хватает, либо ещё по каким-то причинам — ну спешит там... Понятно — жизнь есть жизнь.
Значит, нужно оповестить потенциального помощника, потенциального спасителя как можно раньше. То есть я сидел и кричал: Ребята, мне нужна помощь.
Я постоянно сообщал, что у меня всё приготовлено, канат приготовлен, шланг приготовлен — только притормозите кто-нибудь, зацепите меня и дотащите до стоянки.
Это уже серьёзный подход — не просто сидеть там сопли жевать — «Вот, мне помочь надо», или «Я обсох», или «Я сломался».
Ну сломался, ну и что? Что тут нянчиться с тобой кто-то будет — нет.
И я просил ребят, которые проходят во встречном ко мне, получалось, направлении (то есть я шёл на Москву) — кто идёт на Питер — я просил их, что «Ребята, покричите там дальше (вы идёте по ходу, по курсу), покричите, что стоит машина, парень просит помощи. И я сквозь шумы периодически слышал, что люди, которые проезжали мне навстречу, через несколько километров сообщали моим коллегам, что у них впереди стоит аварийная машина, что парень там всё приготовил, просит о помощи — дотащите куда-то до стоянки.

Потому что машина с грузом, машина уязвима, скажем так. Противостоять каким-нибудь нехорошим людям... Потому что разбойниками наши российские русские дороги всегда славились, ещё со времен народных сказок — помните про соловья-разбойника? То есть машина уязвима, поэтому нужно как можно быстрее делать ноги куда-то туда, где есть люди, где есть цивилизация, где худо-бедно можно как-то уже дальше принимать какие-то решения — как двигаться, в каком направлении.

Ребята, честно говорю: 15 минут не прошло — подлетает, значит, американец 23 регион Краснодарский, тентованная машина у него еврик (тентованный был, да).
— Ну что у тебя?
— Всё, сейчас сделаю.
То есть нашли у него подходящие рымы, где можно было зацепиться. У меня для этого специально есть скоба якорная. То есть мы моментом всё это подсоединили. Нашёл я воздушную розетку на прицепе у него, куда можно подключиться, он мне закачал воздух в систему, и потихонечку мы покатили.
Ещё минут через 10-15 он меня уже затаскивал на стоянку в Поддубки — есть тут такая деревня Поддубки, «Пит-стоп» мотель — вот как раз на ту площадочку он меня и затащил.
Всё — аккуратно меня поставили, чтобы никому не мешать. Я отключил всё, отцепился, ударили по рукам — и больше мы с ним так и не встречались ни разу.
Ну, где-то колесит, наверное, по дорогам, по своим направлениям, а я по своим направлениям. До сих пор его вспоминаю.

Поэтому всё равно взаимопомощь на дороге так или иначе, но присутствует.
Но — с оговорками! Вы ведь учтите такой момент, что дорога — это дорога — люди здесь разные, и просто так бросаться кому-то в объятия в желании помочь — тоже никогда не нужно.
Человек просит о помощи. Послушай, подумай, что он хочет. Может быть это какое нибудь кидалово или какое-нибудь разводилово, понимаете? Потому что таких случаев полно.
Сколько, вон ребята рассказывают, подбегает какой-нибудь кент и кричит: «Я вот водитель дальнобойщик, братуха, подвези меня куда-то там», и начинает рассказывать грустные истории.
Аналогичная ситуация была. Я его спрашиваю: «Ты что, водитель?» О говорит: «Да, моя машина там, там.» Я говорю: «Путевой лист покажи свой.» Он: «У меня в машине там лежит. Слушай, я не пойду», и так далее. Я говорю: «Ладно, ну а водительское своё покажи и паспорт.» И тут начинается у него мандраж: «Водительского нету, паспорт у меня есть. А зачем тебе паспорт?» То есть он не хочет, чтобы я увидел его фамилию, имя, отчество, сравнил там, ещё что-то — правильно? То есть у человека задача — со своими какими-то целями, ещё неизвестно какими.
То есть люди на дороге разные, ситуации бывают разные.
С одной стороны — конечно, всегда нужно помочь коллеге. А с другой стороны — не каждый коллега готов принять твою помощь.

Новый чпокс вылезает. Я вам расскажу.
Тверская Объездная. Мороз, зима. Крик в рацию: «Ребята, нужна помощь.» Ну, сначала издалека, потом уже смотрю по индикатору — уже поближе где-то. «Нужна помощь, выручите, типа — шлифанул.» То есть он заехал на заправку, заправился — ему выезжать на трассу, а получается небольшой как бы пригорочек такой, и ему не выйти — машина шлифует — и всё. Как сейчас помню, это был Интер 9500, «Людоед», который, называется.
Я как раз без прицепа был, на одиночке. Думаю, заскочу — мне его столкнуть — шесть секунд, тем более — я подгруженный.
Мы с ним связались за несколько километров. Я говорю: «Хорошо, дружище, я сейчас подъеду. У тебя воздух есть, всё приготовлено?» Он говорит: «Да, да, у меня заведена, давай подъезжай.»
Ладно. Я, значит, круг по заправке делаю, подъезжаю к нему — он как сидел в кабине, так и сидит. Не понял. Ладно. Я уже вышел, пошёл, к кабине подхожу, говорю: «Ты что сидишь-то? А где всё?» Он: «Ну я думал — подъедешь, не подъедешь. Ну, сейчас.» Через «ну». Пошёл искать свой трос на прицепе. Он у него сзади на отбойнике вот так вот восьмёрками намотан, покрытый весь льдом и снегом сугроб такой сзади висит. Он его пошёл снимать. Я просто, вот честно говоря: у меня возмущению не было предела. Ты просишь о помощи. Так приготовься к тому, чтобы получить эту помощь! Ты сидишь там квакаешь в эту рацию, что мне нужна помощь. Человек приехал помогать. Так ты к этому даже не готов, ты даже не хочешь, ты даже задницу не оторвал от сидушки и не сходил, не приготовил то, что необходимо.
Ну, в общем, он пошёл там этот трос отвязывать. Я ему так сказал: «Ладно, дружище, ты давай ищи пока свой трос выкапывай, а я поеду. Там кто-нибудь следующий тебе поможет.»
Вот тоже такая вот ситуация. Если я человеку хочу помочь, человек тоже должен желать принять эту помощь, понимаете? А если он сидит и ждёт там, когда за него кто-то что-то там сделает — это... так не делается, это неправильно.

Вот такие две истории про взаимопомощь.

Иной раз мои коллеги начинают рассказывать, что вот, на северах — да чтобы там ты встал, и там мимо проехали...
Стоп! Севера — это севера. Не надо путать экстремальный Север и здесь — комфортную полуофисную европейскую часть Российской Федерации — почти Европу. Две разные вещи!
Север есть Север — там холодно. Там, если человек остановился, если машина стоит, значит у него проблемы. А если у него проблемы, и если ему не помочь, то он, скорее всего, просто замёрзнет. Всё — вариантов нет.
А здесь, если машина стоит на обочине, ещё не факт, что там твоя помощь нужна. Что же, у каждой машины запаркованной останавливаться? Конечно нет.

Если человеку нужна помощь, он так или иначе её обозначит — эту самую необходимость каким-нибудь способом: по рации будет кричать, знаки выставит там, штанами своими будет размахивать.
Мы в своё время, если помощь нужна была, — найдёшь покрышку вдоль дороги где-нибудь старую, откатишь её подальше от машины и зажгёшь. И уже издалека любой водитель видел: впереди если горит покрышка (её видно очень далеко — лучше всякой аварийки), если говорить покрышка — значит там какая-то беда, значит там что-то случилось: или там авария, или человеку нужна помощь.

Если ты где-то убабахался, если что-то случилось там, или ещё какая-то ситуация аварийная, и в тебя могут влететь (гололёд там или снег), — вытащи ты, найди ты что-нибудь там горючее, наконец ведро соляры — туда крепок накидай, подожги, чтобы люди заранее видели, что впереди какие-то проблемы.
Очень много ребятишек попали именно в аварию просто... просто потому что кто-то встал на обочине и считает, что все его видят; он считает, что всё будет хорошо, всё обойдётся. Но — кто-нибудь едет — не доглядел, не рассмотрел, хлоп — авария. Хорошо если никто не погибнет. Таких случаев — масса.
Сломался ты если, стоишь на обочине — обязательно себя нужно обозначить. Если в дневное время худо-бедно тебя как-то разглядят, то в ночное время — свет от встречного транспорта, усталость, свои фары, может быть, замызганы — неважно, какая причина, важно, что человек если тебя увидит слишком поздно, он уже не сможет остановиться.